Неточные совпадения
Кити помолчала несколько секунд, робко и жалостно глядя на
мужа; потом подошла и обеими руками взялась за его
локоть.
Антонида Ивановна ничего не ответила
мужу, а только медленно посмотрела своим теплым и влажным взглядом на Привалова, точно хотела сказать этим взглядом: «Что же вы не предлагаете мне руки? Ведь вы видите, что я стою одна…» Привалов предложил руку, и Антонида Ивановна слегка оперлась на нее своей затянутой выше
локтя в белую лайковую перчатку рукой.
Прошло несколько дней, унылых, однообразных, Бурмакин сводил жену в театр. Давали «Гамлета». Милочку прежде всего удивило, что
муж ведет ее не в ложу, а куда-то в места за креслами. Затем Мочалов ей не понравился, и знаменитое «башмаков еще не износила», приведшее ее
мужа в трепет (он даже толкнул ее
локтем, когда трагик произносил эти слова), пропало совсем даром.
— Нет, смирился. Насчет этого пожаловаться не могу, благородно себя ведет. Ну, да ведь, мать моя, со мною немного поговорит. Я сейчас
локти к лопаткам, да и к исправнику… Проявился, мол, бродяга,
мужем моим себя называет… Делайте с ним, что хотите, а он мне не надобен!
Самойлова беспокойно двигалась по скамье, толкая мать плечом и
локтем, и тихо говорила
мужу...
Это были послы по Савелиеву душу: протопопа под надзором их требовали в губернский город. Через полчаса это знал весь город, и к дому Туберозова собрались люди, а через час дверь этого дома отворилась, и из нее вышел готовый в дорогу Савелий. Наталья Николаевна провожала
мужа, идучи возле него и склонясь своею голубиною головкой к его
локтю.
Мне оставалось только удивляться догадливости дачного
мужа, который взял меня под
локоть, таинственно отвел меня в сторону и проговорил шепотом...
Родильница была жена деревенского учителя, а пока мы по
локоть в крови и по глаза в поту при свете лампы бились с Пелагеей Ивановной над поворотом, слышно было, как за дощатой дверью стонал и мотался по черной половине избы
муж.
«Ну, делай, мол, как знаешь; тебя, видно, милая, не научишь. Дивлюсь только, — говорю, — одному, что какой это из вас такой новый завод пошел, что на грех идете, вы тогда с
мужьями не спрашиваетесь, а промолчать, прости господи, о пакостях о своих — греха боитесь. Гляди, — говорю, — бабочка, не кусать бы тебе
локтя!»
Муж ее, полный и румяный купчик, с добродушным лицом и рыжеватыми усиками, сам приезжал за мною на рысаке; он стеснял и смешил своею суетливою, приказчичьею предупредительностью: когда я садился в сани, он поддерживал меня за
локоть, оправлял полы моей шубы, а усадив, сам садился рядом на самом краешке сиденья.
Судьба позволяет себе иногда едкие, ядовитые шутки! Не успели молодые выйти из церкви, как навстречу им несся нежелаемый и неожиданный сюрприз… Когда свадебный кортеж, пестрея на солнце сотнями цветов и оттенков, двигался от церкви к графскому дому, Оленька вдруг сделала шаг назад, остановилась и так дернула своего
мужа за
локоть, что тот покачнулся…
— Теперь мне, как говорится, море по колено! — бормотала она, идя со мной к дому и судорожно сжимая мой
локоть. — Утром я не знала, куда деваться от ужаса, а сейчас… сейчас, мой хороший великан, я не знаю, куда деваться от счастья! Там сидит и ждет меня
муж… Ха-ха! Мне-то что? Хоть бы он даже был крокодил, страшная змея… ничего не боюсь! Я тебя люблю и знать ничего не хочу.
Майорша не отвечала: она, действительно, как бы не доверяя ни зрению своему, ни слуху, ни осязанию, жалась к
мужу, давила его плечи своими
локтями и судорожно ерошила и сжимала в дрожащих руках его седые волосы и обросшую в остроге бороду.
— Эта из
мужа веревки вьет. Он тоже хам и самолюбивое животное. Но его надо ручным сделать. Вы этого не забывайте. Ведь он пост занимает. Да что же это я все вам не скажу толком… Вы ведь знаете, — Калакуцкий наклонился к нему через
локоть, — вы знаете, что у меня теперь для больших строек… товарищество на вере ладится?
И вот, когда жизнь обнажила его истинную природу, она и очутилась в пустом пространстве. Зачем вовремя не сумела она распознать, куда идет жизнь? Теперь уже поздно
локти кусать. Те тошные"faux freis — лжерасходы", о которых она догадалась слишком поздно, заполонят ее. Она ведь не убежит от
мужа, от детей, от роли предводительши, а потом и петербургской сановницы… Никуда не убежит…
В эту минуту
муж ее сходил с лестницы с ее сестрой и поддерживал ее немного под
локоть. Он в своей ильковой шубе и бобровой шапке, она в светло-гороховой тальме, с песцовым мехом, — оба видные и барски пышные, — смотрели действительно парой, точно они молодые, выезжающие первую зиму.